30 лет храму «Новая Навадвипа». Часть 3: Проект

Когда земля была куплена, возник вопрос о проекте храма. Что будем строить? О васту тогда еще не слышали. В Индии были один раз (знаменитое паломничество советских преданных по святым местам в 1989 году). Интернета, чтобы посмотреть прототипы, не было. Решили строить прямоугольник. Почему? Потому что форма участка была прямоугольной. Сделали необходимые отступы от границ с соседями – вот и все. Храм занял весь участок.

Несмотря на то, что в самом начале стройки у храма не было архитектора и команда состояла всего из двух человек – Ачьюты Прии прабху, как идейного вдохновителя, и матаджи Мандакини, как проектировщика, – к началу работ преданные подошли основательно, по науке – заказали официальную геологическую экспертизу. Приехали эксперты, пробурили скважины, исследовали характеристики грунта… Выводы оказались неутешительными. Выяснилось, что грунт на участке очень неоднородный: здесь – глина, там – песок, там – суглинок. Получается, и усадка на разных участках фундамента разная. К этому добавлялся еще один неблагоприятный фактор в виде вибрации от проходящей недалеко железной дороги. Все это нужно было учесть при закладке фундамента, что значительно усложняло задачу и увеличивало финансовую нагрузку на проект. 

Вспоминает матаджи Мандакини:

«Нам нужно было значительно углубить фундамент. Мы сидим на склоне, и этот склон довольно крутой, поэтому фундамент мы должны были посадить на уровне стадиона,  который находится за храмом, чтобы не было оползней никаких. Со временем часть участка мы подняли в соответствии с васту-шастрой, а изначально было так, что западная часть была выше, чем восточная – такой крутой склон был. Поэтому на западе мы углубились еще на один этаж, а со стороны внутреннего дворика у нас подвал сидит на два этажа ниже. Таким образом, юго-западный угол у нас самый высокий в соответствии с васту-шастрой. Это было пожелание Ачьюты Прии прабху, и мы его успешно реализовали».

Матаджи Мандакини присоединилась к проекту с самого начала, когда только был куплен участок. В 1985 году она закончила КИСИ (Киевский инженерно-строительный институт) и к 1991 году у нее уже был некоторый опыт работы в проектном институте. Она и предположить не могла, что Господь приготовил для нее настолько особенную роль – стать проектировщиком, конструктором, прорабом и еще Бог весть кем в одном лице в Его доме. Очень ответственная и скрупулезная до фанатизма, она понимала, что в одиночку спроектировать такой грандиозный проект ей не под силу, поэтому завязала отношения с работающими специалистами-проектировщиками в разных институтах и на ключевых этапах стройки обращалась к ним. Например, блок «Б» проектировал, хотя и неофициально, «Киевпроект». Там она подружилась с женщиной, которую вдохновила сделать полный расчет нагрузок в здании в программе «Лира», периодически поддерживая ее энтузиазм махапрасадом. Таким образом, были основательно рассчитаны нагрузки на все монолитные пояса, которые заложены на каждом уровне здания, и матаджи Мандакини по ним делала чертежи каркасов для сварщиков. Позже она освоила эту программу и уже самостоятельно решала дальнейшие вопросы, которые возникали по ходу стройки. 

Так как на момент начала стройки проекта храма еще не было и не было видения конечного результата, многие вещи закладывались «на вырост», с учетом, что община расширится и понадобятся новые помещения.

К примеру, приходит матаджи Мандакини и говорит: “Вот тут ломаем, а тут строим”. Через несколько дней снова слышим: ”Нет, давайте вот это поломаем, а вот тут построим”. Творческий процесс!

Сначала она была единственной женщиной на стройке. Позже, после 1993-го года, у нее появились помощницы, потому что она одна уже не успевала одновременно и проектировать, и замерять, и строить. Кроме того, она еще собирала пожертвования: искала краны, деньги, материалы…»

Вспоминает матаджи Мандакини:

«Я занималась разработкой конструктивных решений в проектировании здания, а также наблюдала за ходом их исполнения. Часть конструкций по моим чертежам мы заказывали на заводах железо-бетонных изделий, а некоторые (к примеру, колонны в алтарной, каркасы монолитных балок, поясов и монолитных участков) изготавливались на месте. Я понимала, что я не такой уж и профессионал, поэтому все серьезные вопросы, например, пол в алтарной (там же большие динамические и вибрационные нагрузки), нам рассчитывал НИИСК (Государственный научно-исследовательский институт строительных конструкций), который на этом специализируется. Такая помощь специалистов была как безвозмездной, так и оплачиваемой спонсорами. Перемычки, например, под полом алтарной, у нас монолитные, потому что сборные перемычки на такие нагрузки не рассчитаны. Все, кто потом знакомился с нашим фундаментом, говорили: “Да, ребята, у вас тут вообще девять этажей можно поставить”. Но со временем нам все равно пришлось усиливать фундамент несмотря на оптимистичные высказывания. Сказалось влияние постоянных вибраций от движения тяжелых грузовых составов по недалеко расположенной железной дороге и другие факторы (протечки воды из инженерных сетей и пр.)».

Такой набор функций, плюс чистые и грязные зоны, рекреации для людей – все это требует площади в разы больше. Мы просто существуем по милости Кришны.

Поэтому приходилось все это на ходу сочинять. Мы, конечно, садились, и мы делали, а потом мы нашли васту и начали переделывать кое-что, чтобы по васту… Все было не просто, конечно. Все требовало много сил, много энергии».

В 1996 году, когда стройка была в разгаре и уже была построена алтарная, к проекту присоединился Гаура Кишор прабху, самый что ни на есть настоящий архитектор. Не смотря на то, что он был, наверное, единственным профессионалом в этой компании энтузиастов, его появление преданные встретили довольно холодно, если не сказать враждебно.

Вот как об этом вспоминает Шанта прабху:

«Матаджи Мандакини только закончила КИСИ, энтузиазм бил через край – она знала, что делать. Она малевала, пересчитывала, ездила консультироваться к своим кураторам. Она постоянно консультировалась, а у руководства планы постоянно менялись. Например, когда я был здесь прорабом какое-то время, только при мне многие места менялись по одиннадцать раз, причем кардинально. И вот, приходит как-то матаджи Мандакини и говорит: “Так, все ломаем, вот тут вот строим”, а у меня все кипит. И тут под руку попадается Гаура Кишор. Преданный с ним вместе заходит и говорит: “Вот, у нас новый проектировщик”. А я ему со злости: “Какой еще проектировщик? Сколько уже можно? Еще один?”. Потом остыл, подумал, взял в зубы веник и на четвереньках приполз к нему в комнату, типа “прости, батя”. Ну, мы посмеялись, короче, обнялись и потом стали друзьями».

Киев в те времена был очень необычным местом – о нем ходили легенды. Все знали, что здесь строится большой храм, приезжали преданные со всего СНГ. У Киева была такая репутация, что здесь идут боевые действия – темп жизни, энтузиазм и дух служения были очень интенсивными. Часто можно было услышать, когда кому-то предлагали поехать пожить в киевский храм: “Ты что, в Киев я не поеду, это не мой уровень!”

Здесь жили две категории преданных: те, кто строил, и те, кто занимался санкиртаной. В девять часов в храме уже никого не было – все на санкиртане! Несмотря на крайне аскетичные условия жизни, люди просто горели проповедью: рюкзак на плечи и вперед! Все называли друг друга “братишка”.

Сейчас, спустя много лет, может показаться, что мы были максималистами, но эти годы – самые светлые годы в моей жизни.

Вспоминает матаджи Мандакини:

«Когда проявился Володя (Гаура Кишор прабху), все заиграло. Это был 95-96 год».

К моменту появления на площадке архитектора, Ачьюта Прия прабху уже изучил всю доступную ему информацию по васту, несколько раз побывал в Индии и проконсультировался с преданными, которые проектировали Ведический планетарий, поэтому перед Гаура Кишором прабху были поставлены вполне конкретные задачи по внедрению этих знаний в уже существующий проект. Рельеф участка был далек от идеального, но все, что можно было сделать, чтобы приблизить его к желаемому, было сделано. Например, по васту участок должен открываться на восток, поэтому часть грунта на востоке сняли, а на западе – насыпали. Кроме того, вход изначально был с другой стороны, поэтому его нужно было перенести и сделать блок «Б» удобной многофункциональной развязкой с холлом, гардеробом, лестницами, санузлами.

На тот момент интернет еще не был широко распространен, и всю информацию о храмах Индии Гаура Кишор прабху черпал либо из книг, которые изучал в библиотеках, либо с фотографий индийских храмов, которые он просил делать преданных, отправлявшихся в святую дхаму. Сам Гаура Кишор прабху на тот момент в дхаме ни разу не был, поэтому ему приходилось включать все свое воображение, чтобы воссоздавать эти образы по фото и картинкам. Преданные пересмотрели много фотографий храмов во Вриндаване и Маяпуре. Именно Маяпурский храм в Йогапитхе натолкнул Ачьюту Прию прабху на идею двусветной алтарной с колоннами и галереями, которая и воплотилась в храме «Новая Навадвипа». Хотелось, чтобы в алтарной были высокие потолки, много воздуха, но в то же время нужно было как-то интересно обыграть свободное пространство, чтобы задействовать его полезную площадь, и галереи из Йогапитха стали именно таким решением.

Несмотря на схожесть алтарной, нельзя сказать, что храм на Зоряном создавался по какому-то конкретному прототипу – Ачьюта Прия прабху вдохновлялся многими храмами, пытаясь творчески осмыслить различные архитектурные идеи, наложить их на местные особенности и воплотить в уникальном, самобытном проекте.

Вспоминает Гаура Кишор прабху:

«У нас было много споров, дебатов, с Ачьютой Прией прабху. Однажды мы очень долго спорили – может, несколько часов. Никогда не забуду, как посреди этой “битвы” он меня попросил остановиться, чтобы пойти принять омовение. Он ушел, а меня просто прошибло: “Что я делаю? О чем я спорю? Человек всю жизнь положил на эту стройку. Неужели ты не можешь просто довериться ему?” Он тогда омылся, вернулся и смиренно приготовился продолжать, но у меня в сердце произошла перемена: больше мы не спорили. Через две недели все чертежи были готовы».

Исторические чертежи храма «Новая Навадвипа», 1996 год

• 

• 

• 

До 1999 года были возведены все основные конструкции. Этот период, с 1996 по 1999 год, был очень волнующим: храм рос буквально на глазах. В 2000 году Гаура Кишор прабху женился и вернулся в Молдову. Теперь Ачьюта Прия прабху вызывал его только время от времени для решения наиболее значимых вопросов. Таким вопросом в 2005 году стало проектирование куполов. Чертежи были нужны срочно, и Гаура Кишор прабху провел целый месяц в Киеве, отправляя жене в качестве извинений записки от Ачьюты Прии прабху о том, что он не отпустит ее мужа домой, пока тот не закончит проект куполов.

Сложность задачи заключалась в том, что долгое время преданные не могли решить из какого материала нужно возводить и какой конструкции должны быть купола. Изначально предполагалось, что они будут каменными, что является классикой для индийской храмовой архитектуры, но несущая конструкция не позволяла этого сделать, ведь камень давал бы на нее колоссальную нагрузку. Нужно было другое решение. Им стал металлический каркас, обшитый деревянной обрешеткой, на которой крепилась кровельная жесть. В своем эскизе Гаура Кишор прабху нарисовал на куполах ромбовидные чешуйки, и каково же было его удивление, когда он увидел этот рисунок воплощенным в жизнь! Оказалось, что преданные нашли профессионального жестянщика, который воспринял эскиз буквально и сделал купола чешуйчатыми!

В архивах храма сохранилось уникальное видео, в котором Гаура Кишор прабху рассказывает о работе над проектом. Вы можете увидеть мастерскую, в которой происходила работа, и исторические чертежи храма.

Как я пришел в сознание Кришны. История Гаура Кишора прабху

Я вырос в семье врачей. Мои родители знали несколько языков, среди которых был польский, поэтому мой первый контакт с сознанием Кришны состоялся благодаря польскому журналу, который назывался «Урода». (Прим. ред.: в переводе с польского: «Красота».) Когда мне было шесть лет, на последней странице этого журнала в рубрике «Плётки про панив и пани» (Прим. ред.: в переводе с польского: «Сплетни о леди и джентльменах».) я увидел фотографию Шрилы Прабхупады и небольшую заметку о том, что «индийский Свами» пел мантру в обществе хиппи. 

Моя следующая встреча с преданными состоялась в 1989 году. Я работал в центре Кишинева, в Горисполкоме. Как-то раз я вышел пообедать и на площади увидел нечто необычное: оттуда доносилась какая-то непонятная музыка, танцевали люди в странных одеждах и там же стояла толпа зевак и милиция. Оказалось, что в том году по некоторым городам Украины и Молдовы прошла первая Ратха-ятра, но я был далек от таких экстравагантных собраний, поэтому ушел.

• 

Через год на этом же месте опять стояла толпа. На этот раз вокруг небольшого столика с книгами и трех человек за ним. Люди вели возбужденные беседы. На столике лежала «Бхагавад-гита», «Учение Господа Чайтаньи» и «Шри Ишопанишад». Книги были очень дорогими: «Бхагавад-гита» стоила 25 рублей. Я взял в руки «Учение Господа Чайтаньи», полистал и в оглавлении, в самом конце, прочитал заветные слова: «Йога приема пищи». Меня это очень заинтересовало: «Вот она: книга о йоге!». Я купил книгу, но каково же было мое разочарование, когда, прочитав эту главу, я ничего не понял о йоге. Это было совсем не то, чего я ожидал. Я положил книгу на полку и забыл о ней. 

Еще через год на улице я встретил хороших друзей из института, с которыми мы играли в самодеятельном театре. Они были одеты в странные одежды. Я не мог поверить своим глазам: «Что с вами случилось? Почему?». Ребята рассказали мне, что познакомились с сознанием Кришны в Питере. Мы здорово пообщались, и потом я начал ходить к ним постоянно, 3-4 раза в неделю. Они ставили мне лекции Ниранджаны Свами, из которых я узнал, что я – не тело, кормили прасадом и ничего от меня не хотели. Несмотря на это, от их приглашений приходить в храм на программы я под разными предлогами отказывался – опасался. Но они нашли ко мне подход – говорят: «Помоги с проектом!». Дом, который преданные арендовали под храм, представлял собой глиняную хижину с провалившимися деревянными полами и санузлом прямо в кухне. Мягко говоря, это было совсем не по васту и меня попросили сделать проект перепланировки. Так я попал в храм.

Преданные там оказались очень открытыми: радушно встретили меня, накормили прасадом. Я со всеми перезнакомился и начал к ним часто захаживать. Храмовые программы отличались своей спонтанностью и громкими, от души, киртанами, что вызывало недовольство соседей. Один из них оказался весьма влиятельным человеком – заместителем прокурора, и однажды ночью в храм ворвались нанятые им бандиты с железными прутами в руках и жестоко, до крови и увечий, побили ночевавших там преданных. Виновных не наказали, но через два года этот человек тяжело заболел, оставшись в результате совершенно недееспособным. 

После этого кровавого нападения преданные решили найти новое место для храма и поручили сделать это мне. Так, незаметно я был вовлечен в жизнь кишиневской ятры.

Следующим сильным впечатлением для меня стала поездка в Москву на концерт легендарного «Гауранга Бхаджан Бэнда». В 1992 году они запланировали три выступления – в Киеве, Риге и Москве, и мне, как победителю марафона Прабхупады среди грихастх, достались билеты на московский концерт.

Это событие обещало быть грандиозным. В состав группы входил Харикеша Свами, Шачинандана Свами, Бхакти Бринга Говинда Свами, Индрадьюмна Свами, Бхактивайбхава Свами, Кришна Кшетра прабху, Кришна Према и Титикшава Каруника прабху, а сам концерт должен был пройти в спорткомплексе «Олимпийский» – самой большой концертной площадке России.

Мы должны были приехать в Москву в 17:00, за час до начала выступления, но из-за приднестровского конфликта наш поезд, который ехал окольными путями, добрался до Москвы только в полночь. Мы были подавлены. Метро уже не ходило, Москвы мы не знали, мобильных телефонов не было. Знали только, что храм находится на метро «Беговая». На вокзале – одни бандиты и таксисты. Настроение было гнетущим, но делать нечего – мы сели в такси. Таксист высадил нас где-то в промзоне, никаким метро рядом и не пахло. Куда идти? Как найти храм? Неизвестно. Мы положились на волю Господа и просто решили идти на свет – выбрали единственное светлое пятно в округе и двинулись к нему. Вы не поверите, но в свете этого единственного фонаря глухой ночью сидел преданный, Айравата прабху, который просто не мог заснуть после концерта из-за эмоций, которые его переполняли и, казалось, просто ждал нас. Он встретил нас, как родных, подробно рассказал о том, как прошел концерт, как 30 000 человек в один голос пели маха-мантру. Благодаря ему мы как будто на самом деле побывали в «Олимпийском».

 

Не успели мы улечься спать, как в 4 утра протрубили раковины, зазвенели колокольчики и, оказалось, что в храме рядом с нами спали еще полторы тысячи человек. На мангала-арати было столько людей, что мы чувствовали себя пассажирами троллейбуса в час пик. Преданные съехались со всего бывшего Союза. В концертном зале «Россия» дважды в день проходили лекции, харинамы собирали до тысячи человек. И так десять дней подряд. Могу сказать, что по прошествии этих десяти дней я уже был другим человеком. Но самое сильное потрясение ждало меня впереди.

В последний день фестиваля, в воскресенье, в парке Горького должна была пройти Ратха-ятра. Когда мы ехали в метро, я уже чувствовал, что что-то не так: какие-то люди странные вокруг, какая-то атмосфера нездоровая. Приехав в парк Горького, я понял, в чем дело – Ратха-ятра совпала с днем ВДВ. Это была катастрофа! Весь парк был наводнен пьяными людьми, которые только и искали повод доказать свое мужество. Они прорывались к колеснице, горланили свои песни, то и дело возникали столкновения с преданными.

Кое-как отбыв Ратха-ятру, мы отправились на последнюю лекцию, которую должен был дать Мукунда Госвами, но, к моему разочарованию, на сцену вышел совсем другой человек и начал киртан. Нужно сказать, что до тех пор во время киртана я не танцевал. Просто считал, что это не мое. Не знаю, что человек на сцене делал такого особенного, но уже через час я нашел себя в самой гуще танцующих в экстазе преданных, полностью забыв, где я и кто я. После этого он начал лекцию. Его первыми словами стало обращение к присутствующим: «Все ли сегодня наслаждались праздником?» Я не мог поверить своим ушам. Неужели он говорит о Ратха-ятре? Чем там можно было наслаждаться? Праздник был полностью испорчен, а он на полном серьезе восхищался чудесным планом Господа, Который умело устроил все так, что на нашу Ратха-ятру пришло такое большое количество людей и они смогли получить милость Господа Джаганнатхи. Я был потрясен. Его видение этой ситуации не давало мне покоя. Я просто не мог не думать об этой личности, и преданные дали мне ответ: «Это твой духовный учитель». В 1997 году я получил инициацию.

На фото обложки: эскиз фасада храма, 2001 г.

Продолжение следует…