Мы с женой расписались в 1980-м, в том же году познакомились с преданными и начали стабильно повторять Святое Имя на четках. Очень быстро мы стали уже вполне определившимся преданными, ежедневно повторяющими минимум 16 кругов ежедневно. Я посвящал себя живописи, йоге и слушал классическую музыку. Постепенно начал повторять по 32 круга, не слишком обременяя себя какими-то другими заботами, и был доволен своей жизнью. В это счастливое время мне пришла повестка в военкомат.

Меня призвали в Советскую армию на срочную службу в мае 1982 года. Служба проходила в степях Астраханской области. В традиции Советской армии молодых солдат, только призванных на службу, называли “духами”, подразумевая, что они должны чуть ли не летать, подобно духу, исполняя приказы.

Это очень тешило, наконец-то меня признали душой, и обращаются ко мне как к душе.

К тому же бритая голова и до предела простая казарменная жизнь в чем-то перекликались с отречением брахмачари.

В армии я повторял мантру и следовал принципам, но делал это тайно от других. У меня были маленькие четки, сделанные из бисера, на 54 бусины, но даже когда нас обыскивали и выворачивали карманы, я был способен их прятать. Лишь один раз старшина заметил их и спросил: “Что это?” Я, запинаясь, начал придумывать что-то вроде того, что это бусы моей жены, которые я держу в память о ней в разлуке. Поверив, старшина отдал четки.

Это было время, когда Советский Союз, говоря языком газет и наглядной агитации тех лет, “исполнял свой интернациональный долг” в Афганистане. Почти каждый день нашу роту собирали в Красной комнате и проводили политинформацию. Среди прочей пропагандистской литературы я нашел там несколько номеров журнала “Наука и религия”, рупор атеистической пропаганды в СССР. В двух номерах журнала была огромная статья на 10 страниц: “Этот странный мир Харе Кришна”. Дрожащими руками я схватил эти журналы и в запой вновь и вновь читал о движении Прабхупады. Это был для меня знак от Кришны, Он не оставил меня. Хотя в статье выдвигались всякого рода абсурдные обвинения в адрес ИСККОН, для меня было невероятным счастьем просто вновь и вновь читать, написанный большими буквами, заголовок: “Харе Кришна”. Я не мог поверить своим глазам. В условиях глубокой тайны и конспирации для меня эти Святые Имена, напечатанные в журнале и разошедшиеся по всему Союзу огромным тиражом, были глотком живительной расы и доказательством непостижимого влияния и способности Кришны проникать повсюду.

Номера “Наука и религия” 1, 2, за 1983 год

Читая об ИСККОН на Западе, я с трудом верил в то, что где-то там у людей есть возможность свободно верить и ни от кого не прятаться, петь на улицах, общаться, жить с преданными и посвящать свою жизнь Кришне. Эти чувства были подобны ностальгии человека, покинувшего родную землю и живущего в разлуке на чужбине. Хотя до этого я никогда не имел опыта свободного общения с преданными и открытой практики, понимание родства с Кришной и путем бхакти было реальным и априори обоснованным в моем сознании. Два года в армии я не имел практически никакого общения с вайшнавами, я прятался, когда повторял мантру и даже скрывал, что вегетарианец, так как даже вегетарианство вызвало бы много вопросов и подозрений. До армии, и некоторое время после нее, духовные программы также были нечастыми, регулярные открытые встречи мы начали проводить только когда началась перестройка.

Оглядываясь на то время, я понимаю, насколько это великая милость — свободно общаться и жить вместе с преданными. Можно простить им все недостатки, которых и мы сами не лишены, только бы никогда не покидать это замечательное общество лучших из людей.

Милость Господа не оставила меня, я был художником и почтальоном, — обязанности, которые наряду с каптерщиком и хлеборезом являются наиболее престижными в армии. Я рисовал Ленина, писал стенды наглядной агитации и лозунги коммунистической пропаганды. Мои обязанности давали мне значительную свободу передвижения и уединения. Уединение способствовало чтению и молитве. Книг Шрилы Прабхупады тогда у нас не было вообще, поэтому я перерыл в гарнизонной библиотеке все, что только как-то было связано с Индией, и много читал. Там нашлась некоторая лирика, путевые заметки путешественников по Индии (включая Джаганнатха Пури), молитвы и произведения Шанкарачарьи. Все молитвы и стихи я до буквы переписывал в свои общие тетради, и потом перечитывал, медитируя на их смысл и просил, просил, помня перевод махамантры: “Дорогой Господь, дорогая энергия Господа, пожалуйста, займите меня в служении”.

В целом моя служба в армии проходила в постоянной молитве. Будет честно сказать, что Господь всегда был благосклонен ко мне, и я реально чувствовал Его присутствие и вмешательство. Интенсивное чувство одиночества и зависимости от Кришны тогда толкало меня на очень самоотверженное повторение Святого Имени, и бывало, что Он действительно отвечал взаимностью. Не вдаваясь в подробности, должен отметить, что по сей день некоторые случаи повторения мантры в армии являются для меня путеводной звездой, на которую я ориентируюсь в своей практике сегодня. Никакой иной защиты, кроме молитвы и Господа в сердце не было и не ожидалось. Это были трудные, но сладкие моменты предания, не теория, и я ловил себя на мысли: “Не о предании ли ты просил, когда повторял еще в Киеве?” Понимая, что нет ничего случайного, я терпеливо ждал “освобождения” в форме демобилизации в надежде после армии опять встретиться с преданными и посвятить себя полностью, всю жизнь, преданному служению. Эта светлая надежда целиком отдаться постижению Абсолютной Истины была очень интенсивной. Она согревала и приносила ощущение восторга и умиротворения, временами я был полностью счастлив и наедине с Богом в казарме с двухэтажными кроватями, где жили 120 солдат. Иногда зимой температура в казарме опускалась до +7 градусов, что заставляло нас спать под матрасом в дополнение к одеялу.

Но ощущение присутствия Господа в сердце, того, что Он всегда рядом, ближе всех остальных, было реальным.

Я молил Бога о том, чтобы жить даже нищей жизнью, довольствуясь только самым необходимым, лишь бы не отвлекаться на материальное существование. В слезах я обещал посвятить Ему всю свою жизнь без остатка и просил лишь об одном – чтобы Он принял это.

Молясь и повторяя, я испытывал радость, которую было трудно скрывать, и поэтому при встрече с другими военнослужащими приходилось делать серьезное, хмурое, под стать их, выражение лица, чтобы скрыть свои чувства и не казаться странным.

Это были тяжелые, но блаженные два года. Оглядываясь на прошлое, я понимаю, что если бы не забрали в армию, то наверняка бы посадили в тюрьму за сознание Кришны. Так я усвоил, что невозможно избежать трудностей. Продолжение следует…