5 сентября 1991 года киевские преданные купили участок по адресу: переулок Зоряный, 16. Почему его? Да просто выбора особого-то и не было. В Киеве не так много частного сектора и возможности у преданных были более чем скромные. А как насчет васту? О васту в 1991 году еще никто не слышал. В те времена думали прагматично: нужно было где-то служить, Дмитриевская забита под завязку, о красоте не беспокоились.

На купленном участке располагался маленький старый домик. Сперва строиться не планировали – думали просто облагородить домик и сделать из него храм. Но когда увидели, что он буквально рассыпается, стало ясно, что стройка неизбежна. 

Земли вокруг домика было немного, поэтому чтобы как-то расшириться, Ачьюта Прия прабху поменял свою двухкомнатную квартиру по улице Котовского на половину дома на соседнем от храма участке. Мало кто знает, что изначально храм планировали строить за Окружной – там был куплен участок и даже началось строительство, но когда появился вариант на Зоряном, этим недостроем заплатили за вторую половину дома. Так преданные смогли расширить территорию храма.

Вспоминает Е. М. Ачьюта Прия прабху:

«Когда мы начинали здесь строить, была масса разногласий. Какие-то люди говорили: “Зачем вы вообще строите храм? Нужно распространять книги и все. Все сгорит в огне санкиртаны. Зачем вам это здание?”

Потом другие начали говорить: “Почему вы выбрали это место? Это плохое место. Почему вы не строите в центре?” Ну, вы понимаете, в каком центре? Это не наши возможности.

И правда, когда мы начинали строиться, это место действительно было скверным. Чтобы вы понимали насколько, вот, например, утро, мы встали, умываемся – здесь была душевая в этом домике маленьком, в ней двадцать человек по очереди мылось, одна стенка из полиэтилена – так вот, мы стоим в одних гамчах, тилаки наносим. Тут влетает девушка, цыганка, и, не говоря ни слова, прошмыгивает мимо нас в туалет. Мы стоим в ужасе таком: “Что это такое?”. Тут, через тридцать секунд, распахивается дверь и забегает человек с топором. И на нас. С топором. Говорит: “Где?” А мы вообще ничего не понимаем. Он посмотрел на нас и ушел… 

Вот такой был район. За забором – интернат для несовершеннолетних преступников. Там находились ребята, которые… ну, например, кто-то из них свою маму убил… Они висели на заборе, на колючей проволоке и кричали: “Дядя, кушать дай!”. Но потом, постепенно, поскольку в Киеве не так много частного сектора, здесь начали покупать землю совсем другие люди и стало более-менее».

Вспоминает Шанта прабху: 

«В 1991 году здесь был только участок пустой и гора кирпичей, которую охраняли преданные с Дмитриевской, называя это место “ссылкой”. Охраняли, потому что тут воровали. 

Вот это здание за забором и площадка со стадионом – это был интернат для несовершеннолетних преступников. Там были подростки. Самому старшему, было, по-моему, до пятнадцати лет. Колония. И, соответственно, охрана. Отсюда камни летели, оттуда камни летели. У нас был один преданный, Аджита – он все время ходил договариваться, такой себе переговорщик. Но уже к 94-му мы с ними подружились. У них футбольная площадка большая была и каждое воскресенье мы играли там в футбол. Турнички там были, площадочка, так что мы часто туда ходили, занимались… Иногда даже Нитай Чайтанья Махарадж приходил и тоже с ними в футбол бегал».

 

Как я пришел в сознание Кришны. История Шанты прабху.

Осень 1988 года, военный госпиталь, лампы в лицо и слова видавшего виды врача, как из потустороннего мира: «Что у тебя там на шее? Ты что, кришнаит? Можно срезать?». Кришнаитом он не был. Он был человеком, который испытывает нечеловеческую боль. Много лет подряд он пытался ее забыть. Но слово «кришнаит» запомнил.

До этого, правда, была мама, горячо любившая индийские фильмы, поставлявшие контрабандой в обычную советскую квартиру загадочные слова «Кришна» и «Рама», и папа, служивший где-то на богом забытой границе Таджикистана с Пакистаном, откуда метко, прямой наводкой в сердце, в него попала дивная молитва на непонятном языке, о которой он потом много раз рассказывал своему сыну.

В остальном – обычная семья и обычное безоблачное детство. Без усилий он изучал все фундаментальные науки подряд, ездил на олимпиады по химии и физике, занимался вольной борьбой и хулиганством, за что стоял на учете в детской комнате милиции, потом ー КПИ и армия.

Девяностые он встретил с багажом жизненного опыта, который лучше не вспоминать, и амбициями, которые лучше не показывать: с друзьями строили, перегоняли зарубеж и продавали яхты, обратно контрабандой в страну ввозили импортные товары. Да, девяностые ー это было особое время. Время для таких, как он – ищущих, резких и рисковых. Люди вырвались на свободу. Биоэнергетика, магия, тантра, йога, карате, выходы в астрал, контакты с пришельцами ー все закружилось в безумном хороводе в головах вчерашних советских граждан, дорвавшихся, наконец, до вселенной знаний вне социалистической парадигмы. Свобода опьяняла. Кто-то трезвел, кто-то сходил с ума.

Среди таких любознательных и жадных был и он. А в киоске «Союзпечати», высоко над прилавком с обрывками советской реальности, парила она ー книга «Источник вечного наслаждения». Их встреча была такой же неизбежной, как встреча рекетира с пулей. Интересно, сколько жизней он шел к этому киоску?

Книга ему понравилась, он читал ее перед сном, как и советовал автор, а потом начал искать их ー этих самых «кришнаитов», к обществу которых его поспешно причислил прозорливый военный доктор. Здесь следовало бы сказать, какая же это была легендарная встреча, как все обрадовались и, возможно, даже всплакнули, как его обняли и больше не отпускали. Но встреча была не очень. Взамен на горькую пилюлю первого знакомства он получил первого друга в сознании Кришны ー Чайтанью Чандродаю прабху и пару кассет с записями бхаджанов и лекций Прабхупады.

Потом был храм на Дмитриевской. Вторая пилюля оказалась не слаще: сперва он чуть не подрался с преданным, который не понял его экстаза от киртана, потом ー получил тяжелым спальником по голове во время Туласи пуджи. Но, как и в первом случае, аскезы окупились приобретением нового друга ー Патиты Паваны прабху. 

Программы тогда проходили в воскресенье днем и вечером в среду. Людей было море, в основном ー молодежь. Кого здесь только не было! 

Как говаривал Нитай Чайтанья Госвами Махарадж, который в те времена был лидером брахмачари-ашрама на Дмитриевской: «Всю свою жизнь я искал чудаков. А когда пришел в сознание Кришны, оказалось, что все они ー здесь».

Тогда же он отведал свой первый прасад: это была сильно перченая пшенная каша, от которой на глаза навернулись слезы и остановилось дыхание. Раздатчик, видя его восторг, со знанием дела сказал: «Ешь–ешь, вот она ー индийская кухня!».

Но не нужно недооценивать могущество прасада – не прошло и двух месяцев, как он стабильно ходил с Подола пешком на мангала-арати.

А дальше все закрутилось, как на ускоренной перемотке. «Пойдешь жить в храм?» – «Почему бы и нет?». «Можешь повторять 16 кругов?» – «Могу!». «Будешь книги распространять?» – «Буду!». «Строить умеешь?» – «Харе Кришна!».

Все происходило легко, спонтанно, само собой. У всех было такое понимание: «Не думай. Кришна все решит». Предание было максимальным. А когда вокруг тебя люди, полностью предавшиеся воле Господа, сложно устоять. Однажды, он, правда, пытался сбежать – на месяц ушел в плавание, но кошмары, которые мучили его до этого долгими месяцами и ушли после переезда в храм, вернулись. Так он понял, что там, за поребриком, ему уже не место.

В 1994 году он получил инициацию. Духовный учитель подкупил простотой, житейской мудростью, практичностью. У него был любимый слоган – «Just do it!». «Просто делай! Не останавливайся». И он делал.

Вспоминает Е. М. Ачьюта Прия прабху:

«Я знаю Шанту прабху с его первых дней в сознании Кришны. Он жил в Киеве в храме как брахмачари, участвовал в санкиртане. Позже Шанта прабху участвовал в строительстве храма и какое-то время руководил стройкой. Это был руководитель, для которого не было ничего невозможного. Он мог сделать все, причем какими-то простыми средствами, благодаря смекалке, практичности и сообразительности. Это было удивительно!

При этом он отреченный человек, не стремиться что-то приобретать, особенно ни к чему не привязан, живет очень простой жизнью. Когда отец Шанты прабху оставил тело, Шанта просто продал тот дом и построил вместе с Премарнавой прабху храм в Тернополе. Предполагалось, что он будет жить там, но планы изменились, и он просто оставил этот храм обществу сознания Кришны.

Сейчас он живет в Киеве. Он очень достойный и серьезный человек. Несмотря на свое слабое здоровье, он оптимистичен. Даже если и говорит о каких-то проблемах тела, то очень спокойно, не усложняет ничего, не драматизирует, не привлекает к себе внимания.

Когда он приехал в Киев, я спросил: “Шанта, чем я могу служить, что тебе нужно?”. И он ответил: “Я приехал прежде всего потому, что мне нужна Кришна-катха и киртан”. Киртан и Кришна-катха – вот его интересы. Замечательный вайшнав! Это большая удача, что мы можем с ним общаться».

Вспоминает Агастья Муни прабху:

«Шанта прабху принадлежит к редкой категории людей, которые все знают и все умеют. Если с Шантой прабху вступить в диспут по любому вопросу, связанному со служением, то победить шансов нет. В качестве аргументов можно услышать массу научных доводов, включая теоремы и формулы из области физики, химии и математики.

Впервые я увидел его в начале 1993 года на стройке храма. Шанта прабху очень ответственно относился к своим обязанностям. Он не жалел ни сил, ни здоровья. Я помню, что всегда доверял ему, хотя его идеи были иногда весьма революционными.

Например, однажды матаджи Мандакини пожертвовали несколько тонн цемента, который нужно было забрать самим. А у нас, кроме сломанного военного «Камаза» ничего не было. И тогда Шанта прабху создал рычаг, сделал еще массу приготовлений и… мы завели «Камаз» с «толкача» – он поехал! Премарнава прабху привез тогда так необходимый нам цемент.

Есть множество подобных историй о Шанте прабху. Именно у него я учился быть целеустремленным и решительным относительно того, в чем уверен. Также меня вдохновляет его мужество в борьбе с болезнью. Он не позволяет болезни его контролировать. Я слышал, что будучи уже больным, он построил яхту. Это человек, который не сдается просто так. Хочу пожелать ему здоровья и много служения».

 

Вспоминает Кампадхара прабху: «Пожалуй, самое яркое воспоминание, связанное с Шантой прабху – это то, как он устанавливал алтарь. В алтарной над алтарем есть массивная железная балка, которая нужна была потому, что над крышей в этом месте раньше стоял огромный бак для воды. Эту огромную балку весом в 2 тонн проектировал Шанта прабху, а также он сварил и придумал, как с помощью самодельных блоков ее подвесить!

Мало кто знает, что уже тогда он был очень болен. Помню, он сделал себе из стеклопластика армированную “спину”, что-то вроде корсета, и ходил в нем, ведь уже тогда у него были ужасные боли. Доктора говорили, что обычный человек не способен вынести столько боли, а он постоянно ходил на грани и при этом улыбался.

Когда возникали сложные технические вопросы, мы всегда обращались к Шанте – он очень мыслящий человек. Он придумывал самые невероятные механизмы и мог все это осуществить на практике наилучшим образом. Он был яхтсменом и делал яхты своими руками, поэтому умел и с электричеством работать, и с металлом, и с деревом.

Шанта прабху вместе с Премарнавой прабху просто творили чудеса. Помню, в то время в храме была большая проблема с бензином. Однажды мы даже машину выменяли на бензин! Зная об этом, они сделали так, что храмовая «Жигули» стала ездить на смеси бензина с водой и потребляла всего два-три литра. 

Шанта – бесценный человек, и его изобретения бесценны. Он явно пришел к нам с райских планет. Несмотря на то, что врачи не оставляли ему шансов выздороветь, он продолжал самозабвенно строить храм. Сейчас он очень скромно ходит с палочкой. Однажду к нему подошел Ниранджана Свами и спросил, как его самочувствие. Шанта ответил: “Какой смысл об этом говорить? Все равно это тело материально”. Он в высокой степени реализовал знание о том, что не является этим телом. Шанта прабху очень скромен, он хороший друг и по-настоящему хороший преданный».

Продолжение следует…